После публикации романа «Что делать?» страницы ле­гальных изданий закрылись для Чернышевского навсегда. Вслед за гражданской казнью потянулись долгие и мучи­тельные годы сибирской ссылки. Однако и там Чернышев­ский продолжал упорную беллетристическую работу. Он задумал трилогию, состоящую из романов «Старина», «Пролог» и «Утопия». Роман «Старина» был тайно пере­правлен в Петербург, но двоюродный брат писателя А. Н. Пыпин в 1866 году вынужден был его уничтожить, когда после выстрела Каракозова в Александра II в Петер­бурге начались обыски и аресты. Роман «Утопия» Черны­шевский не написал, до нас дошел лишь незавершенный роман «Пролог».

Действие «Пролога» начинается с 1857 года и открыва­ется описанием петербургской весны. Это образ метафори­ческий, явно намекающий на «весну» общественного про­буждения, на время больших ожиданий и надежд. Но русская жизнь сразу же разрушает иллюзии: «восхищаясь весною», Петербург «продолжал жить по-зимнему, за двой­ными рамами. И в этом он был прав: ладожский лед еще не прошел».

Этого ощущения надвигающегося «ладожского льда» не было в романе «Что делать?». Он заканчивался оптимис­тической главой «Перемена декораций», в которой Черны­шевский отразил надежду дождаться революционного переворота очень скоро... Но он не дождался его. Горьким сознанием утраченных иллюзий пронизаны страницы ро­мана «Пролог». Если пафос «Что делать?» — оптимисти­ческое утверждение мечты, то пафос «Пролога» — столкно­вение мечты с суровой реальностью.

Вместе с общей тональностью романа изменяются и его герои: там, где был Рахметов, теперь появляется Волгин. Это типичный интеллигент. Он все время иронизирует, горько подшучивает над самим собой. Волгин — человек «мнительного, робкого характера», принцип его жизни — «ждать и ждать как можно дольше, как можно тише ждать». Чем вызвана столь странная для революционера позиция?

В драматическую минуту жизни Волгин вспоминает, «как, бывало, идет по улице его родного города толпа пьяных бурлаков: шум, крик, удалые песни, разбойничьи песни. Чужой подумал бы: «Город в опасности, — вот, вот бросятся грабить лавки и дома, разнесут все по щепочке». Немножко растворяется дверь будки, откуда просовывает­ся заспанное старческое лицо, с седыми, наполовину вылинявшими усами, раскрывается беззубый рот и не то кричит, не то стонет дряхлым хрипом: «Скоты, чего раз­орались? Вот я вас!» Удалая ватага притихла, передний за заднего хоронится, — еще бы такой окрик, и разбежались бы удалые молодцы, величавшие себя «не ворами, не разбойничками, Стеньки Разина работничками», обещав­шие, что как они «веслом махнут», то и «Москвой тряхнут», — разбежались бы, куда глаза глядят... «Жал­кая нация, жалкая нация! Нация рабов, — снизу доверху, все сплошь рабы...» — думал он и хмурил брови».

Упрекая народ в рабстве за отсутствие в нем революци­онности, Волгин в спорах со своим молодым другом Левиц­ким высказывает сомнение в целесообразности революци­онных путей изменения мира вообще: «Чем ровнее и спокойнее ход улучшений, тем лучше. Это общий закон природы: данное количество силы производит наибольшее количество движения, когда действует ровно и постоянно; действие толчками и скачками менее экономно». Очевид­но, и сам Волгин находится в состоянии мучительных сомнений.

Что делать? На этот вопрос в «Прологе» нет четкого от­вета. Роман обрывается на драматической ноте незавер­шенного спора между героями и «уходит» в описание лю­бовных увлечений Левицкого, которые, в свою очередь, прерываются на полуслове.

Таков итог художественного творчества Чернышевского, отнюдь не снижающий значительности наследия писателя. Пушкин как-то сказал: «Глупец один не изменяется, ибо время не приносит ему развития, а опыты для него не су­ществуют». На каторге, гонимый и преследуемый, Черны­шевский нашел в себе мужество прямо и жестко посмот­реть в глаза той правде, о которой он поведал себе и миру в романе «Пролог».

Лишь в августе 1883 года Чернышевскому разрешили вернуться из Сибири, но не в Петербург, а в Астрахань, под надзор полиции. Он встретил Россию, охваченную пра­вительственной реакцией после убийства народовольцами Александра II. Изменилась русская жизнь, которую он с трудом понимал и войти в которую уже не мог. После дол­гих хлопот ему позволили перебраться на родину, в Сара­тов. Но вскоре после приезда, 17 (29) октября 1889 года, Чернышевский скончался.