Изображение русского национального

характера в поэме Н. А. Некрасова

«Кому на Руси жить хорошо»

Поэма «Кому на Руси жить хорошо» была на­писана в 1863—1877 годы, то есть в одну из пере­ломных эпох в истории России, когда было от­менено крепостное право, в стране проходили реформы, потрясшие основы существующего строя. В этом произведении Некрасова воплоще­ны исконные, вечные черты русского националь­ного характера, его незыблемые нравственные устои, народное горе и народное счастье.

Несмотря на то что цепи крепостного рабства распались, страдания народа оставались неиз­менными; время былинных богатырей давно про­шло, а русский мужик оставался все тем же бога­тырем, что и много веков тому назад. По мнению Некрасова, крепостное право при всем его оттал­кивающем уродстве, при всей тяжести гнета не в силах было сломить русский народ. Крестьянин слишком могуч и значителен для того, чтобы пасть жертвой жестокостей со стороны эксплуа­татора-помещика. Образ русского мужика, паха­ря и труженика, возникающий на страницах по­эмы, — это образ богатыря, на котором земля держится, и одновременно страдальца, несущего бремя собственной силы. Недаром слова некра­совского Савелия, «богатыря святорусского», по­чти дословно совпадают с текстом былины о бога­тыре Святогоре;

— А потому терпела мы, Что мы — богатыри.

В том богатырство русское. Ты думаешь, Матренушка, Мужик — не богатырь? И жизнь его не ратная, И смерть ему не писана Б бою — а богатырь!

<-„>

Покамест тягу страшную Поднять-то поднял он. Да в землю сам ушел по грудь С натуги! По лицу его Не слезы — кровь течет!

Сходные вещи высказывает Яким Нагой, гово­ря о подвигах тяжкого труда, которые соверша­ет, надрываясь, «рать-орда крестьянская». Так в своей поэме Некрасов воплощает идею единства между былинными героями и их потомками, жи­вущими в XIX веке.

Одновременно создается впечатление, что по­мимо крепостного права, которое само по себе не в силах сломить крестьянина-богатыря, ему при­ходится сражаться с многочисленными враждеб­ными силами: несчастья валятся на крестьян­ские головы независимо от помещичьего гнета» от ужасов крепостного права. На первом плане — стихийные бедствия, трагические случайности, поединок человека с природой, которая хоть час­то спасает, но нередко и губит человека. Бога­тырь-каменщик Трофим расхвастался своей си­лой» как это часто описывается в былине, снес на второй этаж четырнадцать пудов груза — и надо­рвался. Богатырь Савелий задремал на солныш­ке — и горе, самое страшное и горькое, коварно подкралось к нему: оставшись без присмотра, по­гиб маленький правнучек Демушка. Так же и Яким Нагой: спасает от пожара купленные для сына картиночки, а в это время гибнет его иму­щество, нажитое за всю жизнь: «Скорей бы взять целковые, / А он сперва картиночки / Стал со стены срывать».

У Некрасова русский крепостной мужик пред­ставляется скорее возвышенным, чем унижен­ным. Все, что терпит крестьянин от помещи­ка, — все переносит он с достоинством, сохраняя его и под розгами. Некрасов много говорит о крестьянском терпении. Мужик то и делает, что трудится да терпит. Его «богатырство», как объ­ясняет Савелий, — труд и терпение. Эти два сло­ва неразлучны, как в народной пословице: « Тер­пение и труд все перетрут». Но это вовсе не про­поведь рабской покорности, бессловесной вер­блюжьей выносливости. Ведь бывают ситуации, в которых терпение перестает быть христиан­ской добродетелью и становится боевым качест­вом ратника, делом чести и силы. Потому и тер­пеливы некрасовские ратники созидательного труда.

Рать поднимается — Неисч ис л и мая ] Сила в ней скажется Несок ру ш и мая!

Рать неисчислимая — это рать-орда крестьян­ская, а сила несокрушимая— сила нравствен­ных устоев трудящегося народа. Однако эти сти­хи в поэме Некрасова зазвучали как призыв к крестьянской революции, к «топору».

Революционизирующее значение некрасов­ских образов несомненно. Но необходимо учиты­вать» что в «Кому на Руси жить хорошо» оно про­ступает сквозь специфическую жанровую обо­лочку народ но-эпического сказа. Жанр обязы­вает, кое в чем ограничивает. Былина перестанет быть былиной» если Илья Муромец с Добрыней и Алешей вздумают свергать князя Владимира, вместо того чтобы крушить «внешних» врагов Русской земли. Некрасов прекрасно это чувство­вал. Не случайно в его эпопее классовое чувство крестьян — чувство ненависти к угнетателям — лишь тогда выливается в акт расправы, когда уг­нетатель является не только классово антагонис­тическим, но и национально чуждым русскому крестьянству субъектом. Фогель, которого му­жики закопали в землю живьем, не просто экс­плуататор, он к тому же еще и немец» «немчура». Народно-эпическому сознанию легче расправить­ся с таким врагом, который, по выражению Лер­монтова, «заброшен к нам» из другой националь­ной среды, принес сюда свои привычки, хитро-лживый ум и чуждые, несвойственные русскому человеку, пороки. Кстати, пан Глуховский, уби­тый бывшим разбойником Кудеяром, тоже ведь не русский!

Но эта жанровая окраска не снижает револю­ционно-демократического пафоса сцены, явив­шейся своего рода откликом на призыв Черны­шевского: «К топору зовите Русь!» Фогель-немец отнюдь не заслоняет собой Фогеля-эксплуатато­ра. Мотивировка эпическая, национальная сов­падает с мотивировкой социальной.

Все же критические и разоблачительные тен­денции не затмевают содержащееся в эпопее Не­красова жизнеутверждающее начало. Автору свойственно оптимистическое видение мира, его приятие. Поэтому в поэме образ народа создается благодаря песням, поговоркам, пословицам, шуткам и загадкам, народным анекдотам и при­бауткам. Люди, природа, вещи — все зримо, ося­заемо, звучит, благоухает, В таком мире остро воспринимаются горе и радость, слезы и смех. Совершается великое множество событий — ув­лекательных, заманчиво-интересных. Хорошо в таком мире быть вольным странником, скитать­ся по Руси, смотреть и слушать. Народ гуляет — и чего только не случается при этом!

 Некрасов не закончил работу над своим глав­ным произведением, написал не все, что хотел написать. Однако в концовке главы «Пир на весь мир», сыгравшей роль развязки всей эпопеи, прозвучал ответ на вопрос, поставленный в са­мом начале произведения: «Кому живется весе­ло, вольготно на Руси?» Счастливым человеком оказывается народный заступник Гриша До-бросклонов: «Пел он воплощение счастия народ­ного!.»»

Насколько счастлив Гриша Добросклонов? На­ходит ли Некрасов достаточно убедительные сло­ва и совершенную форму для воплощения это­го счастья? Доброе клонову, хотя все его помыс­лы связаны с пародом и Русью, понадобилось уединение, чтобы прочувствовать наиболее сча­стливую минуту в его жизни. Это наводит на мысль, что счастье не персонифицируется, не вмещается в пределы чьей-либо индивидуаль­ной судьбы, а живет в общенародном радостном ощущении бытия. Поэтому подлинного завер­шения эпопеи нет, так же, как не завершено развитие воплощенного в ней русского нацио­нального характера, неистощимого в своих про­явлениях.