Блог-ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ МАЯКОВСКИЙ

Владимир Маяковский — предтеча, певец и жертва Октябрьской революции 1917 г. Вокруг его имени, как и вокруг Октябрьской революции, идет нестихающий спор. Кто же еще соединил в себе столько непримиримых противоречий! Он отторг от себя культуру прошлого, и его отторгали от культуры. Его возводили на пьедестал и свергали с пьедестала, им восторгались, его боготворили и славословили — о нем злословили и издевались. Его любили и ненавидели. Маяковский, «революцией мобилизованный и призванный», несет в себе ярко выраженные черты социального эксперимента, начатого революцией 1917 г. с ее романтическими и утопическими идеями и всенародными трагедиями, избыточным пафосом победителей, горем

Детство и отрочество. Владимир Владимирович Маяковский родился 7 (19) июля 1893 г. в селе Багдади, в Грузии, в семье лесничего Владимира Константиновича и Александры Алексеевны Маяковских первым (и единственным) сыном после двух дочерей (Людмилы и Ольги). Семья Маяковских принадлежала к дворянскому сословию, но жила она в весьма скромном достатке, так как учить детей приходилось на стороне. Вольный дух Кавказа, дружба и развлечения с грузинскими детьми, поездки с отцом по лесничеству способствовали раннему взрослению и самостоятельности, которые юный Маяковский начал проявлять в годы учения в гимназии. Для этого Александре Алексеевне с Олей и Володей пришлось переехать в Кутаиси.

В гимназии Володя учился хорошо, обзавелся новыми друзьями, был заводилой в ребячьих забавах, купался в Ри-они, но подошло время Русско-японской войны, а затем и революции 1905 г. Волнения вспыхнули чуть ли не по всей России, в том числе и на Кавказе и в провинциальном Кутаиси. И Володя Маяковский, несмотря на свой совсем юный возраст, вместе с гимназистами старших классов принимает самое активное участие в демонстрациях и выступлениях учащихся. Старшая сестра Людмила привезла из Москвы листовки и прокламации. Володя читал революционные брошюры и книги, посещал занятия марксистского кружка. Но вскоре в семье Маяковских произошло событие, которое круто переменило их жизнь: 19 февраля 1906 г. от заражения крови умер отец Володи.

В Москве жили на отцовскую пенсию, снимали квартиры и сдавали в них комнаты, зарабатывали кустарными поделками. Бедность обостряла отношение юноши к богатству и роскоши господствующего класса. В огромном городе контраст ее с бедностью виделся острее, чем в Кутаиси. Вот откуда в поэме «Люблю»: «Я жирных с детства привык ненавидеть, всегда себя за обед продавая».

С начала учебного года Володя пошел в IV класс Пятой Московской гимназии. А вскоре у него завелись знакомства с учащимися других гимназий, связанных с социал-демократическими кружками. В комнатах, которые семья сдавала, оказывались жильцами студенты-революционеры. У них собирались друзья, велись беседы и споры на политические темы. Мрачноватый долговязый Володя, устроившись в уголке, прислушивался к ним, потом просил почитать «что-нибудь революционное». Его стали принимать за своего и даже поручали кое-что по части нелегальщины.

В гимназии дела пошли неважно. Четвертый класс Володя закончил с переэкзаменовкой по латинскому языку. Он все больше вовлекался в общение с революционной молодежью. Политические увлечения в студенческой и гимназической среде были приметным явлением общественной жизни 1900-х гг. И в начале 1908 г. Володя попросил маму взять документы из гимназии, понимая, что в случае ареста его исключили бы без права поступления в другое учебное заведение. Так что по сути не расходятся с истиной строки из поэмы «Люблю»:

Четырнадцатилетний Маяковский в 1908 г. вступил в РСДРП. Вступил фактически в период полного поражения революции, глубокого разочарования и отхода от революции, от марксизма значительного слоя интеллигенции. В этом поступке надо видеть не только влияние близкого окружения, но и романтический порыв, ведь Маяковский еще находился в подростковом возрасте. Хотя в своем выборе был тверд. А первый арест в нелегальной типографии последовал в марте 1908 г. Затем второй и третий аресты, после которых уже грозила ссылка в Сибирь. За буйное поведение, постоянные стычки с тюремными надзирателями в арестантском доме, где он, избранный старостой, защищал права заключенных, Маяковский был переведен в одиночку Бутырской тюрьмы. В Бутырках он провел несколько месяцев, много читал и начал сочинять стихи, тетрадку которых у него отобрали при освобождении.

Нелегальная деятельность, слежка, которой подвергался Маяковский, несколько арестов, общение с профессиональными революционерами и чтение марксистской литературы, естественно, оставили свой след в мировоззрении будущего поэта, но нельзя сказать, чтобы сформировали его. Отойдя от подпольной работы и не возобновив партийных связей после выхода из тюрьмы, Маяковский никогда больше (и после революции — тоже) не пытался восстановить свое членство в партии.

А случилось так: его выпустили из заключения в январе 1910 г. Перед Маяковским встал вопрос: что делать дальше? Ему шел семнадцатый год. В тюремном одиночестве он о многом подумал. Попробовал писать стихи так же, как «новейшие» поэты, но «про другое». «Оказалось, так же про другое нельзя». Получалось плохо, «ревплаксиво». Поэтому не жалел тетрадку со стихами, которую отобрали надзиратели. Но раздумья о будущем все-таки влекут его к искусству. «Я зашел к товарищу по партии — Медведеву,— пишет он в автобиографии.— Хочу делать социалистическое искусство. Сережа долго смеялся: кишка тонка.

Учиться живописи, которой он увлекался с первых гимназических лет. Для этого пошел в студию художника П. Келина. Пройдя хорошую выучку, в августе 1911 г. Маяковский поступает в Училище живописи, ваяния и зодчества. Началось серьезное профессиональное обучение искусству пластики. Однако кипучей, деятельной, со всеми задатками стихийных, романтических порывов к переменам натуре Маяковского вскоре стало тесно в стенах училища, которое он так и не закончил — был исключен через два года. Не по неспособности или неприлежанию — по другим причинам.

Бунтовать начал почти сразу: «Удивило: подражателей лелеют — самостоятельных гонят. Ларионов, Машков. Рев-инстинктом стоял за выгоняемых» (из автобиографии). Рисовал много и, как сам уверяет, «хорошо». Но по-прежнему, с «бутырских» опытов, тянуло к стихам. А в училище в это время появился Давид Бурлюк. Сначала задирались — вскоре подружились. Бурлюку Маяковский прочитал первые свои стихи, выдав их за «чьи-то». Проницательный Бурлюк сразу понял, чьи это стихи, увидел в нем «дикого самородка» и на следующий день представлял друзьям Маяковского как «гениального поэта». Восторженная оценка Бурлюка смутила Маяковского, но слово было сказано о том, что скрытой мечтой жило в нем: поэт. Совсем не исключено, что он ждал этого слова и его оказалось достаточно, чтобы преодолеть сомнения.

Сохраняя огромное уважение к «учителю» (Бурлюк был не только художник, но и поэт), высказывая слова благодарности к нему, Маяковский в то же время не забывает подчеркивать разницу: «У Давида — гнев обогнавшего современников мастера, у меня — пафос социалиста, знающего неизбежность крушения старья». После этих слов в автобиографии сказано: «Родился русский футуризм». А в конце 1912 г. Маяковский, Бурлюк, Хлебников и Крученых выпустили альманах и манифест «Пощечина общественному вкусу». Девятнадцатилетний Маяковский круто переменил свою жизнь, скандально ворвавшись в «душный зал» (А. Ахматова) русской поэзии.