Образ
Петербурга в поэме Л. С. Пушкина «Медный всадник»
Образ Петербурга, созданный Пушкиным в поэме
«Медный всадник», является не просто фоном, на котором происходит действие, а
прямым участником
конфликта человеческой личности и истории.
Именно в образе Петербурга проявляется
неоднозначность решения этого конфликта. Оценка этого города в конечном счете восходит к двум противоположным точкам зрения на личность и преобразовательную деятельность Петра
Великого.
С точки зрения классицистов, Петербург помогли создать
божественные силы, вдохновлявшие Петра и руководившие им. Своими деяниями
он возвысил Россию. Другая версия заключается в том, что Петр — это деспот,
закабаливший свой
народ и покушавшийся на свободу других народов,
а Петербург — это город, созданный дьявольскими
силами, так как на его строительстве погибло много людей. Как и в
трактовке образа Петра, Пушкин не отдает
предпочтения ни одной из этих версий о Петербурге, Его отношение к городу
и Петру I, построившему
его, неоднозначно.
Во вступлении поэмы Пушкин с любовью отзывается о Петре
и его творении, Петербурге, который воспринимается им как воплощение творческих
замыслов великого человека:
Люблю
тебя, Петра творенье, Люблю твой строгий,
стройный вид...
Строительство Петербурга оценивается поэтом как
торжество исторической необходимости, как возможность для России «прорубить окно в Европу
и стать полноправным участником общения европейских стран. Также, по замыслу Петра, Петербург
становится оплотом России, ее торговым, морским и военным центром. Пушкин, верный
литературной традиции первой трети XIX века, показывает парадный Петербург: Неву,
гранит, дворцы, Адмиралтейство. Автор поэмы любуется архитектурной красотой юного города,
выросшего из тьмы лесов, из топи блат, его дворцами и башнями, построенными на месте
убогих лачуг, богатыми пристанями, гранитной набережной
Невы, мостами, «нависшими над водой», садами и парками северной столицы. Он восхищается
воинственной живостью Марсовых полей, красотой пехотных и конных полков, вышедших
на военный парад, грозным видом прославленных
боевых знамен.
Пушкин также описывает атмосферу жизни северной
столицы: официальную жизнь города, представлявшую государство, светский Петербург,
который славился своими блестящими балами, и Петербург дружеских встреч и
холостых пирушек.
Петербургский мир предстает в поэме как некое
замкнутое пространство. Город живет по своим законам, начертанным его основателем Это как
бы новая цивилизация, противопоставленная и дикой природе, и прежней России. «Московский
период ее истории, символом которого является ^старая Москва» — «порфироносная
вдова, ушел в прошлое.
Однако величественный образ города, созданный во
вступлении, внутренне противоречив, Пушкин подчеркивает двойственность Петербурга,
который «вознесся пышно, горделиво, но «из тьмы лесов, из топи блат». Это
город-колосс, под которым болотная топь. Чем больше Пушкин говорит
о пышной красоте города, тем больше создается впечатление, что он какой-то неподвижный,
призрачный. В гордом облике младшей столицы скрывается что-то тревожное.
Тревога звучит в пожелании «граду Петра»: «Красуйся, град Петров,
и стой / Неколебимо, как Россия. / Да усмирится же с тобой / И побежденная стихия..»
Красота города-т вер дыни не вечна: он стоит прочно, но может быть разрушен стихией, В
самом сравнении города со стихией — двойственный смысл: здесь и признание
неколебимости России, и ощущение зыбкости города. Впервые появляется
образ неукрощенной до конца водной стихии: она предстает могучим живым существом.
Стихия побеждена» но не «усмирилась». «Волны финские, оказывается, не забыли «вражду
и плен старинный свой». Город, основанный «на зло надменному соседу», сам
может быть потревожен «тщетной злобою стихии.
Если во вступлении поэмы Петербург — символ
Петровской эпохи» «петербургского» периода в русской истории, то в первой части это обычный
город, терпящий бедствие и занятый повседневной суетой.
Контраст — главный принцип изображения города,
намеченный во вступлении, реализуется в двух частях «петербургской повести, Петербург в поэме полон резких конфликтов, неразрешимых
противоречий, В первой части облик города меняется, с него словно спадает мифологическая позолота. Исчезают «золотые небеса», их сменяет «мгла ненастной ночи и «бледный день». Это уже не пышный «юный град», «полнощных
стран краса и диво», а «омраченный Петроград».
Он во власти «осеннего хлада, воющего
ветра, «сердитого» дождя. Город превращается в крепость, осажденную
Невой, которая тоже часть города. В нем
затаилась злая энергия, которую
освобождает «буйная дурь» финских волн. Нева, прекращая свое «державное
теченье» в гранитных берегах, вырывается на волю и разрушает «строгий стройный вид Петербурга. Словно сам город берет себя приступом, разрывая свое чрево. Обнажается все, что было скрыто за
парадным фасадом «града Петра» во вступлении.
Народ появился на улицах, «теснился кучами» на берегах Невы,
на балкон Зимнего дворца вышел царь. Он
«печален» и «смутен. Живой царь
бессилен противостоять «Божьей стихии». Вся первая часть — картина народного бедствия. Осажден Петербург чиновников, лавочников, нищих обитателей хижин. Нет покоя мертвым. Впервые появляется фигура «кумира на бронзовом коне».
Во второй части показан Петербург после наводнения. Но городские
противоречия не только сняты, а еще более
усилены. Умиротворение и покой таят в себе угрозу, возможность нового конфликта со стихией:
Но, торжеством победы полны, Еще кипели злобны волны, Как бы под ними тлел огонь...
Петербургская окраина, куда устремился Евгений, напоминает
«поле боевое» — «вид ужасный>,
зато на следующее утро «в порядок прежний все вошло». Город стал холодным и равнодушным
к человеку. Это город чиновников, расчетливых торговцев, «злых детей, бросающих
камни в безумного Евгения, кучеров, стегающих его плетьми. Но это по-црежнему дер-жавный
город — над ним парит «кумир на бронзовом коне».
Если строительство Петербурга сыграло положительную
роль в исторических судьбах России, то отдельному человеку с его маленькими житейскими
мечтами оно только приносит горе, С этим связана тема Евгения, бедного молодого человека,
надежда которого на тихое семейное счастье была сокрушена враждебной стихией потопа.
В противопоставлении Петра и Евгения выразился конфликт человека и власти,
личности и государства — вечная проблема, однозначное
решение которой Пушкин считает невозможным. |