12 августа 1843 года Достоевский окончил полный курс наук в верхнем офицерском классе и был зачислен на службу в инженерный корпус при Санкт-Петербургской инженерной команде, но прослужил он там недолго. 19 ок­тября 1844 года Достоевский решил круто изменить жизнь и ушел в отставку. Еще в училище он с упоением, слово за словом переводил «Евгению Гранде» Бальзака, вживал­ся в ход мысли, в движение образов великого романиста Франции. Но переводы не могли утолить разгоравшуюся в нем литературную страсть.

Однажды Достоевский пережил «видение на Неве». Ве­черело. Он возвращался домой с Выборгской стороны и «бросил пронзительный взгляд» вдоль Невы «в морозно-мутную даль». Вдруг показалось ему, что «весь этот мир, со всеми жильцами его, сильными и слабыми, со всеми жилищами их, приютами нищих или раззолоченными па­латами, в этот сумеречный час походит на фантастическую грезу, на сон, который, в свою очередь, тотчас исчезнет, искурится паром к темно-синему небу». И представилось ему «в каких-то темных углах, какое-то титулярное серд­це, честное и чистое... а вместе с ним какая-то девочка, ос­корбленная и грустная». И «глубоко разорвала» ему «серд­це вся их история».

В душе Достоевского совершился внезапный переворот. Отлетели в небытие игры воображения по готовым литера­турно-романтическим образцам. Он прозрел, впервые уви­дев мир глазами «маленьких людей»: бедного чиновника Макара Алексеевича Девушкина и любимой им девушки Вареньки Доброселовой. Достоевский приступил к работе над оригинальным романом «Бедные люди», романом в письмах, где повествование ведется в форме переписки этих людей.

И вот пришла «самая восхитительная минута» его жиз­ни. Это было на исходе весны 1845 года. «Воротился я домой уже в четыре часа, в белую, светлую как днем пе­тербургскую ночь... Вдруг звонок, чрезвычайно меня уди­вивший, и вот Григорович и Некрасов бросаются обнимать меня, в совершенном восторге, и оба чуть сами не плачут. Они накануне вечером... взяли мою рукопись и стали чи­тать на пробу: «С десяти страниц видно будет». Но, проч­тя десять страниц, решили прочесть еще десять, а затем, не отрываясь, просидели уже всю ночь до утра, читая вслух и чередуясь, когда один уставал».

Ранним утром Некрасов вбежал в квартиру Белинского с радостным известием: «Новый Гоголь явился!» — «У вас Гоголи-то как грибы, растут», — досадливо заговорил он. Но рукопись взял. А вечером того же дня Некрасов застал Белинского в возбужденном состоянии: «Где же этот ваш Достоевский? Что он, молод? Разыщите его быстрее, нель­зя же так!»

Успех «Бедных людей» не был случайным. В этом ро­мане Достоевский, по его же словам, затеял «тяжбу со всею литературою» — и прежде всего с гоголевской «Ши­нелью». Гоголь смотрит на своего Башмачкина со стороны. У Достоевского все иначе: сам герой, сам «маленький че­ловек», обретая голос, начинает судить и себя, и окружа­ющую действительность. Оценивая роман «Бедные люди», В. Н. Майков писал: «Манера Достоевского в высшей степени оригинальна, и его меньше чем кого-либо можно назвать подражателем Гоголя... Гоголь — поэт по преиму­ществу социальный, а Достоевский — по преимущест­ву психологический. Для одного индивидуум важен как представитель известного общества или известного круга; для другого самое общество интересно по влиянию его на личность индивидуума».

Оказалось, что не безличен «маленький человек», а ско­рее наоборот: со страниц «Бедных людей» встала во весь рост противоречивая, «усиленно сознающая себя лич­ность». В отличие от гоголевского Башмачкина, Девушкин Достоевского уязвлен не столько бедностью, сколько амби­цией — болезненной гордостью. Беда его не в том, что он беднее прочих, а в том, что он чувствует себя «хуже» про­чих. Он очень озабочен тем, как на него смотрят те, кто «наверху»: что о нем говорят, как о нем думают. «Чужое мнение» начинает руководить всеми его поступками. Вмес­то того чтобы оставаться самим собой и развивать данные ему от Бога способности, Макар хлопочет о том, чтобы «стушеваться». И новая шинель ему нужна не для себя са­мого: он при его скудных средствах и в старой бы шине­ли походил. Но ведь они, все, кто выше его на обществен­ной лестнице, в том числе и писатели, «пашквилянты неприличные», тут же пальцем на него будут показывать, «что вот, дескать, он какой неказистый». Для «других» Макар и ест, и пьет, и одевается: «Чаю не пить как-то стыдно... ради чужих и пьешь... для вида, для тона».

В самом начале романа Достоевский отсылает читателей к известной христианской заповеди: «Говорю вам: не за­ботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды». Помраченный гордыней герой живет и действует вопреки этой заповеди Спасителя: «Ведь для лю­дей и в шинели ходишь, да и сапоги, пожалуй, для них же носишь. Сапоги в таком случае... нужны мне для поддержки чести и доброго имени; в дырявых же сапогах и то и другое пропало».

Та же гордыня губит в конечном счете и любовь Мака­ра к Вареньке. Выступая по отношению к ней в качестве благодетеля, он очень озабочен тем, как ответит ему люби­мая за его добро. Нарушается другая евангельская запо­ведь: «Итак, когда творишь милостыню, не труби перед со­бою, как делают лицемеры в синагогах, чтобы прославляли их люди». Сам того не подозревая, Макар становится ти­раном — и Варенька бежит от его благодеяний.

Судя по «Бедным людям», Достоевский не только зна­ком с учением утопических социалистов, но и спорит с ни­ми. Они полагали, что зло мира заключается в экономи­ческом неравенстве. Если нравственно перевоспитать и убедить богатых, чтобы они поделились с бедными частью своих благ, на земле водворится «царство правды», «миро­вая гармония». Достоевский сомневается в этом. Он пока­зывает, что зло в человеке лежит глубже, чем думают социалисты. Оно заключено в помраченной гордыней и тщеславием людской природе.

Равенство материальных благ через «благодеяние» не только не смягчит отношений между людьми, а скорее даст обратные результаты. В романе Достоевского есть глубокий философский подтекст. Речь в нем идет не только о бед­ном чиновнике, но и о «бедном человечестве». В бедных слоях лишь нагляднее проступает болезнь, свойственная современной цивилизации.

Белинский не уловил сперва этой мысли Достоевского: он увидел в «Бедных людях» типичный социально-психо­логический роман о «маленьком человеке». В следующей повести «Двойник» Достоевский, устремляясь по своей до­роге, сосредоточил внимание на психологических послед­ствиях болезненного состояния души мелкого чиновника. Это не понравилось социалисту Белинскому и вызвало рез­кий его протест. Произошел конфликт и с друзьями кри­тика, Некрасовым и Тургеневым: они сочинили грубоватую эпиграмму, обидевшую самолюбивого Достоевского.