Здесь-то именно его и подстерегает очередной «сюр­приз» — страшный удар, с первых шагов подорвавший его литературную репутацию. На Духов день 28 мая 1862 го­да в Петербурге начались пожары. В народе возникли слу­хи, что это поджоги, осуществляемые врагами отечества, поляками и нигилистами.

На страницах «Северной пчелы» Лесков выступает с пе­редовой статьей, в которой требует от правительства выяс­нить, «насколько основательны все эти подозрения в наро­де и насколько уместны опасения, что поджоги имеют связь с ниспровергателями всего гражданского строя наше­го общества». •

В кругах русских радикалов эта статья вызвала бурю гнева и возмущения. Лескова обвинили в сознательной провокации, подталкивающей правительство к расправе над левыми силами. Писателя запугивали анонимными угрозами, пытались вызвать на дуэль. «Такой уж мы на­род, — горько шутил Лесков. — Гнем — не парим, сломим — не тужим». Сломать Лескова, к счастью, не удалось. В по­лемике со своими противниками из революционно-демо­кратического лагеря он создает серию романов: «Некуда» (1864), «Обойденные» (1865), «На ножах» (1872).

^Тогда Д. И. Писарев в статье «Прогулка по садам рос­сийской словесности» выносит Лескову, писавшему под псевдонимом Стебницкий, беспощадный приговор: «Меня очень интересуют два вопроса: 1) найдется ли теперь в Рос­сии... хоть один журнал, который осмелился бы напеча­тать на своих страницах что-нибудь выходящее из-под пе­ра Стебницкого и подписанное его фамилией? 2) Найдется ли в России хоть один честный писатель, который будет настолько неосторожен и равнодушен к своей репутации, что согласится работать в журнале, украшающем себя по­вестями и романами Стебницкого?»

Для писательской судьбы Лескова эта статья имела горькие последствия. Перед ним захлопнулись двери ре­дакций большинства русских журналов: «Меня считали «зачумленным» и «агентом III отделения»... При такой ре­путации я бился пятнадцать лет и много раз чуть не уми­рал от голода. Не имея никаких пороков по формуляру, я не мог себе устроить и службы, потому что либеральные директоры департаментов «стеснялись мнениями литерату­ры»... Вору и разбойнику было легче найти место, чем мне... Я измучился неудачами и, озлобясь, дал зарок ни­когда не вступаться в защиту начал, где людей изводят из­мором. Но так поступали не одни нигилисты, а даже и ох­ранители».