В пятой главе первой части «Помещик» странники от­носятся к господам уже с явной иронией. Хотя помещик и выставляет себя перед мужиками их защитником и бла­годетелем, они ему не верят и над ним посмеиваются. Они уже понимают, что дворянская «честь» не многого стоит, и требуют от помещика не дворянского, а «христианского» честного слова («Дворянское с побранкою, / С толчком да с зуботычиной, / То непригодно нам!»). И говорят они с барином так же дерзко, как и Яким Нагой.

Но даже не это более всего удивляет Оболта-Оболдуева, хорошо знающего мужика. Его изумляет, что бывшие кре­постные взвалили на себя бремя исторического вопроса «Кому на Руси жить хорошо?». Это так неожиданно, что он пощупал, как лекарь, руку каждому из мужиков. Вчерашние «рабы» взялись за решение проблем, которые издревле считались дворянской привилегией: в заботах о судьбе Отечества дворянство видело свое историческое предназначение. А тут вдруг эту миссию, придающую смысл дворянскому существованию, у него перехватили мужики! Вот почему «Нахохотавшись досыта, / Помещик не без горечи / Сказал: «Наденьте шапочки, / Садитесь, господа1». За его иронией скрывается правда: судьба поме­щичья теперь зависит от мужиков, становящихся гражда­нами России. «И мне присесть позволите?» — обращается вчерашний «господин» с вопросом к своим «рабам».

Глава «Помещик» в отличие от главы «Поп» более драматична. Исповедь Гаврилы Афанасьевича, глубоко ли­рическая, многоплановая, все время корректируется ироническими репликами мужиков, снижающими ее воз­вышенный пафос. Монолог помещика Некрасов выдержи­вает от начала до конца в традициях эпопеи: речь идет не столько об индивидуальном характере Оболта-Оболдуе-ва, сколько о дворянском сословии вообще. Поэтому рас­сказ помещика включает в себя не только «удар искро-сыпительный», но и поэзию старых дворянских усадеб с их русским хлебосольством, с общими для дворян и му­жиков утехами, и тысячелетнюю историю дворянства, и серьезные раздумья над современным состоянием рус­ской жизни.