Тема Петра у раннего Толстого. Работая над романом о Петре, Толстой шел от пушкинского истока. Но к этой теме, можно сказать теме жизни художника, он обратился задолго до написания своего грандиозного труда. «На Петра я нацеливался давно, — писал Толстой. — Я видел все пятна на его камзоле, но Петр все же торчал загадкой в историческом тумане». Русская история, чувство Отечества, родной земли составляют сердцевину натуры Толстого, Эту глубоко национальную сущность таланта много позднее охарактеризовал Бунин: «Все русское знал и чувствовал (Толстой. — О. М.), как очень немногие». Его жгучий интерес к прошлому России, ее истории диктовался желанием лучше понять настоящее, разобраться в происходящем. «Повесть смутного времени» (1922), стилизованная как «рукописная книга князя Туре-нева», посвящена бурным событиям начала XVII в., когда в кровавом клубке дворцовых переворотов, иноземных нашествий, крестьянских бунтов «устроялось» Русское государство и когда в безмерных страданиях лепились самые удивительные биографии, вроде преображения душегуба Наума в святого Нифонта — очередное повторение на Руси истории с Кудеяром, в котором, говоря словами Некрасова, «совесть Господь пробудил». Это давало художнику исторический разбег, хотя непосредственными, пусть и отдаленными подходами к петровской теме явились рассказы «Наваждение» (1917), «День Петра» (1917), а затем историческая пьеса «На дыбе» (1928). Собственно, самой фигуры Петра в «Наваждении» еще нет: в нем рисуется трагическая гибель невинно оговоренного Кочубея и несчастная любовь его дочери Матрены к изменнику — гетману Мазепе. Зато в следующем рассказе личность царя-преобразователя оказывается в самом центре повествования. Но каким рисуется Петр на фоне строящегося «парадиза» — Петербурга? Это разрушитель национальных устоев, веками сложившегося уклада русской жизни. «С перекошенным от гнева и нетерпения лицом прискакал хозяин из Голландии в Москву, налетел с досадой... Сейчас же, в этот же день, все перевернуть, перекроить, обстричь бороды, надеть всем голландский кафтан, поумнеть, думать начать по-иному. И при малом сопротивлении — лишь заикнулись только, что, мол, не голландские мы, а русские... не можем голландцами быть, смилуйся, — куда тут! Разъярилась царская душа на такую непробудность, и полетели стрелецкие головы». Показательно, что для рассказа «День Петра» Толстой, помимо других источников, обратился к дневнику иностранца, камер-юнкера при дворе герцога Голштинского Ф. Берх-гольца, очень враждебно относившегося к Петру и его деятельности. И в целом писатель дает негативную оценку петровским преобразованиям, сближаясь со славянофилами и Д. С. Мережковским. Как полагает Толстой, вся Русская земля, все сословия, весь народ были против крутых реформ Петра, который, «сидя на пустотах и болотах, одной своей страшной волей укреплял государство, перестраивал землю». В этом слышатся злободневные отголоски на потрясения, какие переживала Россия в грозном 1917г. В пьесе «На дыбе» дана, в отличие от рассказа «День Петра», более широкая панорама петровского времени. Расправа царя со стрельцами, волнения в деревне, строительство Петербурга, Полтавская победа, арест царевича Алексея и допрос «с пристрастием» в каземате, наводнение в Петербурге — вот далеко не полный перечень событий, которые отражены в пьесе. Эпоха по-прежнему дается в мрачных тонах, и мотив трагического одиночества Петра остается, как и прежде, лейтмотивом произведения. Все это говорит о том, что предшествовавшая традиция, в частности влияние символистов, еще сохраняла свое влияние. Недаром Толстой позднее признавал, что этот вариант пьесы еще «попахивает Мережковским». Однако пьеса «На дыбе»—это как бы увертюра к роману о Петре. |
Главная 
