Александр Сергеевич Пушкин родился в Москве 26 мая (6 июня) 1799 года в день светлого праздника Вознесения Господня. «Эти сведения о месте и времени рождения Пушкина можно рассматривать как некие символы, — замечал профессор И. М. Андреев. — Величайший русский национальный поэт родился в Москве, в сердце России, и сам стал сердцем русской литературы; он родился в чудесном весеннем месяце мае — и явил собою светлую дивную весну чудесной русской литературы. ...Пушкин родился в день Вознесенья — и весь его жизненный и творческий путь явил собою непрестанное восхождение к недостижимому на земле идеалу Совершенства, который в его понимании представлял собою тройственный образ Истины, Добра и Красоты. Не случайно и последние предсмертные слова его — «выше, пойдем выше» — звали стремиться ввысь».

Пушкин родился в небогатой, но родовитой дворянской семье, корни которой уходили в седую древность. Первое упоминание о своих пращурах он находил в русских летописях, относящихся еще к эпохе Александра Невского.

   Детские годы поэта прошли ровно и счастливо, способствуя формированию в нем будущего «нормального гения». Русский критик XIX века А. В. Дружинин писал, что «Пушкин в классной комнате своего дома и Пушкин в Царском Селе был живым, бойким и остроумным мальчиком, но не чудом в ряду других юношей. Он не мечтал о сочинении «Разбойников», не влюблялся отчаянно, имея двенадцать лет от роду, не придумывал проказ, вследствие которых юность большей части гениев бывает так плачевна».

С раннего детства Пушкин был погружен в литературную атмосферу. Его отец Сергей Львович, человек артистичный, остроумный, блистал в светском обществе своей образованностью и каламбурами. Брат отца Василий Львович Пушкин, живший тогда в Москве, был признанным в литературных кругах поэтом. Маленький Пушкин имел счастливую возможность встречать на домашних вечерах Батюшкова и Жуковского, Дмитриева и Карамзина. «Нет сомнения, — писал П. А. Вяземский, — что первым зародышем дарования своего, кроме благодати свыше, обязан он был окружающей его атмосфере».

Воспитателями Пушкина, по дворянской традиции тех лет, были иностранцы. В доме царила французская речь, и Пушкин с раннего возраста овладел французским языком в совершенстве. С девяти лет в нем проснулась страсть к чтению. Он забирался в богатую библиотеку своего отца, где была представлена в полном объеме французская литература XVII—XVIII веков, и проводил там целые дни, а порой и бессонные ночи. Любовь к книге Пушкин сохранил на всю жизнь. «Чтение — вот лучшее учение», — утверждал он. За превосходное знание французского языка лицейские товарищи прозвали Пушкина Французом.

Казалось бы, это обстоятельство могло отрицательно повлиять на творческое становление русского поэта. Однако еще А. В. Дружинин обратил внимание на другое: «Воспитание, полученное Александром Сергеевичем в доме родительском, при всей его французской односторонности, имело свои хорошие стороны... Оно сообщило его уму ту остроумную гибкость, без которой поэту невозможно творить на языке, еще не вполне установившемся, каков был русский язык в эпоху деятельности Пушкина... Законы французского языка, столь определенного, сжатого, обработанного и в совершенстве развивающего умственную гибкость пишущего, были ему знакомы до тонкости, и такое знакомство не могло пропасть даром для национального поэта, имеющего в виду упрощение русской речи и сближение языка разговорного с языком письменным».

К тому же французское воспитание Пушкина гармонически уравновешивалось другим, национально-русским. В лет ние месяцы в подмосковном имении Захарове мальчика окружала народная среда. Зажиточные крестьяне этого села находили время веселиться: песни и хороводы водились там по всем праздникам. В двух верстах от Захарова располагалось богатое село Вяземы с приходской церковью, куда Пушкины ездили к обедне. В начале XVII века это село принадлежало Борису Годунову: сохранялись построенная им колокольня и вырытые по его повелению пруды. Разговоры взрослых о Годуновых, об участии Пушкиных в событиях Смутного времени отложились в памяти мальчика и явились первотолчком к возникновению замысла «Бориса Годунова».

Первой наставницей Пушкина в русском языке была бабушка Мария Алексеевна (урожденная Ржевская), женщина доброй души и русского склада ума и характера. Лицейский друг Пушкина Дельвиг восхищался ее колоритной речью в письмах к внуку. Добрым учителем мальчика в Законе Божьем и церковно-славянском языке был известный московский проповедник и духовный писатель Александр Иванович Беликов, священник Мариинского института. Слуга Пушкина Никита Козлов, преданный его спутник от детских лет до роковой дуэли (он внес раненого Пушкина на руках из кареты в дом на Мойке), был талантливым исполнителем былин и сказок и даже сочинителем стихов.

Исключительную роль в  жизни  и  поэтической  судьбе Пушкина сыграла его няня Арина Родионовна Яковлева. По словам первого биографа Пушкина П.  В. Анненкова,  она принадлежала к типическим и благороднейшим лицам русского мира. Соединение добродушия и ворчливости, нежного расположения к молодости с притворной строгостью оставило в сердце Пушкина неизгладимые воспоминания.  Он любил ее родственною, неизменною любовью и в годы возмужалости и славы беседовал с нею по целым часам.  Это объясняется еще и другим важным достоинством Арины Родионовны: весь сказочный русский мир был ей известен как нельзя короче и передавала она его чрезвычайно оригинально. Поговорки,  пословицы,  присказки не сходили у ней с языка.  Большую часть народных былин и песен,  которых Пушкин так много знал, слышал он от Арины Родионовны. Можно сказать с уверенностью,  что он обязан своей няне первым знакомством с источниками народной поэзии.

«Страсть к поэзии, — вспоминал брат Пушкина Лев Сергеевич, — проявилась в нем с первыми понятиями: на восьмом году, умея уже читать и писать, он сочинял на французском языке маленькие комедии». Пушкин любил разыгрывать в детской комнате эти французские пьески: актером был он сам, публику изображала старшая (на два года) сестра Оля, с которой мальчик был очень дружен.