Мир патриархальных купцов, с которым Островский прощается, сменяется в позднем его творчестве царством хищных, цепких и умных дельцов. С бурным и стреми­тельным развитием капиталистических отношений в купепеском мире совершаются большие перемены. В «Записке О положении драматического искусства в России в настоя­щее время», составленной вскоре после публикации «Бес-дриданницы», Островский отмечал, что еще лет 40—50 (назад богатое купечество по своему образу жизни и по сво­им нравам было близко к тому сословию, из которого оно вышло. «Сами крестьяне или дети крестьян, одаренные сильными характерами и железной волей, эти люди неук­лонно шли к достижению своей цели, т. е. к обогащению, но вместе с тем так же неуклонно держались они и патри­архальных обычаев своих предков».

Однако уже в 40—50-х годах XIX века, после смерти стариков, возникло новое купеческое поколение, утратив­шее связь с национальными святынями. Оно как бы повисло в воздухе, осталось без духовного приданого при своих миллионах, которые превратило в культ, в безумном само­довольстве решив, что все в этом мире продается и поку­пается. Оказавшись на вершине, в положении богатой аристократии, эти люди стали диктовать моду, определять нравственные ориентиры общества.

Островский острее, чем кто-либо из его современников, почувствовал разрушительное влияние «нового культурно­го слоя» на искусство, нравственность, национальный та­лант.

В такой исторической обстановке, с такими заботами и тревогами вызревал в душе Островского замысел сороко­вой, «юбилейной» по счету драмы «Бесприданница», принадлежащей к числу общепризнанных шедевров позднего периода его творчества. Нетрудно заметить, что в сюжете «Бесприданницы» есть вариации на тему «Грозы». «Обще­ственный сад на высоком берегу Волги; за Волгой сель­ский вид». Городской бульвар, «узкая галерея со сводами старинной, начинающей разрушаться постройки», на сте­нах которой сохранилась фреска Страшного суда. Так обо­значено место действия в «Грозе». Обратимся к «Беспри­даннице». «Городской бульвар на высоком берегу Волги, с площадкой перед кофейной; направо от актеров вход в кофейную, налево — деревья; в глубине низкая чугунная решетка, за ней вид на Волгу, на большое пространство: леса, села...»

При совершенно очевидном внешнем сходстве — какое различие! Действие «Грозы» вознесено над ширью Волги, распахнуто во всероссийский сельский простор. Сельская жизнь доносит в Калинов запахи с цветущих лугов Заволжья. К встречной волне освежающего простора про­тягивает руки Катерина, и ей кажется, что она птица: «Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела». В «Бесприданнице» вид на Волгу, на леса и села открывается сквозь ограду чугунной решетки. Появляющаяся на сцене Лариса «в глубине садится на скамейку у решетки и смотрит в бинокль за Волгу». Бинокль и решетка — вза­мен духовных окрылений. Никакой мечты о свободном по­лете: «Я сейчас с этой скамейки вниз смотрела, и у меня закружилась голова. Тут можно очень ушибиться?» — спрашивает Лариса, а Карандышев ей отвечает: «Ушибить­ся! Тут верная смерть: внизу мощено камнем. Да, впрочем, тут так высоко, что умрешь прежде, чем долетишь до зем­ли». Так тему полета сменяет трагический мотив падения.

На городском бульваре города Бряхимова — не полураз­рушенный храм с фреской Страшного суда, перед которой упадет в покаянном порыве Катерина Кабанова, а кофейня, вокруг которой организуется все сценическое действие и из которой в момент гибели Ларисы Огудаловой разне­сется на всю округу громкий хор подгулявших цыган. Па­раллель с драмой «Гроза» умышленно вводится Остров­ским в «Бесприданницу», чтобы в сознании читателя и зрителя восстановилась связь времен и нагляднее, зримее, весомее проступили совершившиеся в России драматичес­кие перемены.

Главная героиня «Бесприданницы» своим характером и трагической судьбой заставляет нас вспомнить о «Грозе». Молодая девушка из небогатой семьи, чистая и любящая жизнь, художественно одаренная, сталкивается с миром дельцов, где красота продается и покупается, предается по­руганию. В отличие от всех героев драмы она на редкость открыта и простодушна, не умеет хитрить и не может скрывать свои чувства от окружающих. Подобно Катерине Кабановой, она бы тоже могла сказать о себе: «Обманывать-то я не умею, скрыть-то ничего не могу».

Но между Катериной в «Грозе» и Ларисой в «Беспри­даннице» существует большое различие. Душа Катерины вырастает из народных песен, сказок и легенд, одухотво­ренных нравственными ценностями православия. В ее ми­роощущении живет многовековая народная культура, под­держивающая ее на крутых жизненных поворотах, дающая ей внутреннюю опору и силу. Характер Катерины целен, устойчив и решителен.

Лариса — человек нового времени, порвавшего связи с тысячелетней народной традицией, освободившего челове­ка не только от бремени авторитарной морали, но и от сты­да, чести и совести. Мир сделался холоднее и безжалост­нее к человеку, очерствели сердца, люди стали друг к другу равнодушными. Лариса по сравнению с Катериной девушка гораздо более хрупкая, легкая и незащищенная. От холода внешнего мира ее в какой-то мере спасает худо­жественная одаренность, причастность к светской культуре, музыке и литературе. В ее музыкально-чуткой душе звучит цыганская песня и русский романс. Ее натура бо­лее утонченна и психологически многокрасочна, но она ли­шена свойственной Катерине внутренней силы и бескомп­ромиссности. В утонченной красоте ее есть некий изъян, некий холодок — признак нового времени. Это красота са­модовлеющая, от многого в жизни уходящая, порой как бы свободная от добра, порой изменяющая правде-истине. Это красота, подверженная искушениям и соблазнам, рожден­ная теряющей веру душой.

Поэтическая натура героини летит над миром на крыль­ях музыки. Лариса прекрасно поет, играет на фортепиано, гитара звучит в ее руках. Своим искусством она способна тронуть на мгновение черствые сердца миллионщиков и дельцов. Лариса — значимое имя: в переводе с греческого это чайка. Мечтательная и артистичная, она склонна не за­мечать, не видеть в людях пошлых сторон, она восприни­мает мир глазами героини романса и хочет жить и действо­вать в соответствии с ним. Она впервые появляется на сцене с тяжким грузом горького разочарования. Еще не из­жита в душе драма первого любовного увлечения Парато­вым, еще не сошла с лица краска стыда от того скандала, который случился в их доме при попустительстве жадной до денег матери. Теперь Лариса чуждается общества. Она сидит одиноко на скамье у чугунной решетки и смотрит в заволжские дали. Ей хочется тишины и покоя, теплого се­мейного гнезда, сердечной ласки и участия.

А в это время ее жених Карандышев, оставив невесту в одиночестве, величается перед Вожеватовым и Кнуровым, не замечая их иронии, их отношения к нему как к клоу­ну, шуту. Так жалок он в своих потугах стать на одну но­гу с ними! И первый разговор Ларисы с Карандышевым наглядно обнажает пропасть, глухую стену непонимания, почти полное несовпадение их душевных состояний и да­же отсутствие желания понять друг друга. Ларисе хочется скорее оставить эту жизнь, которая испепелила душу и принесла ей столько горя. Но Карандышев глух к ее мольбе.

Самолюбием и тщеславием пропитаны все поры бряхи-мовского общества от богатых до бедных его слоев. «Само­любие! — бросает Лариса упрек Карандышеву. — Вы толь­ко о себе. Все себя любят! Когда же меня-то будет любить кто-нибудь? Доведете вы меня до погибели».

Но ведь и Карандышев упрекает Ларису «сквозь слезы»: «Пожалейте вы меня хоть сколько-нибудь! Пусть хоть по­сторонние-то думают, что вы любите меня, что выбор ваш был свободен». Надо бы и ей быть осторожнее: разве она не видит, что положение Карандышева не менее драматич­но, чем ее, разве она не знает, как его унижали и третиется сквозь ограду чугунной решетки. Появляющаяся на сцене Лариса «в глубине садится на скамейку у решетки и смотрит в бинокль за Волгу». Бинокль и решетка — вза­мен духовных окрылений. Никакой мечты о свободном по­лете: «Я сейчас с этой скамейки вниз смотрела, и у меня закружилась голова. Тут можно очень ушибиться?» — спрашивает Лариса, а Карандышев ей отвечает: «Ушибить­ся! Тут верная смерть: внизу мощено камнем. Да, впрочем, тут так высоко, что умрешь прежде, чем долетишь до земли». Так тему полета сменяет трагический мотив падения.

На городском бульваре города Бряхимова — не полураз­рушенный храм с фреской Страшного суда, перед которой упадет в покаянном порыве Катерина Кабанова, а кофейня, вокруг которой организуется все сценическое действие и из которой в момент гибели Ларисы Огудаловой разне­сется на всю округу громкий хор подгулявших цыган. Па­раллель с драмой «Гроза» умышленно вводится Остров­ским в «Бесприданницу», чтобы в сознании читателя и зрителя восстановилась связь времен и нагляднее, зримее, весомее проступили совершившиеся в России драматичес­кие перемены.

Главная героиня «Бесприданницы» своим характером и трагической судьбой заставляет нас вспомнить о «Грозе». Молодая девушка из небогатой семьи, чистая и любящая жизнь, художественно одаренная, сталкивается с миром дельцов, где красота продается и покупается, предается по­руганию. В отличие от всех героев драмы она на редкость открыта и простодушна, не умеет хитрить и не может скрывать свои чувства от окружающих. Подобно Катерине Кабановой, она бы тоже могла сказать о себе: «Обманывать-то я не умею, скрыть-то ничего не могу».

Но между Катериной в «Грозе» и Ларисой в «Беспри­даннице» существует большое различие. Душа Катерины вырастает из народных песен, сказок и легенд, одухотво­ренных нравственными ценностями православия. В ее ми­роощущении живет многовековая народная культура, под­держивающая ее на крутых жизненных поворотах, дающая ей внутреннюю опору и силу. Характер Катерины целен, устойчив и решителен.

Лариса — человек нового времени, порвавшего связи с тысячелетней народной традицией, освободившего челове­ка не только от бремени авторитарной морали, но и от сты­да, чести и совести. Мир сделался холоднее и безжалост­нее к человеку, очерствели сердца, люди стали друг к другу равнодушными. Лариса по сравнению с Катериной девушка гораздо более хрупкая, легкая и незащищенная. От холода внешнего мира ее в какой-то мере спасает худо­жественная одаренность, причастность к светской культуре, музыке и литературе. В ее музыкально-чуткой душе звучит цыганская песня и русский романс. Ее натура бо­лее утонченна и психологически многокрасочна, но она ли­шена свойственной Катерине внутренней силы и бескомп­ромиссности. В утонченной красоте ее есть некий изъян, некий холодок — признак нового времени. Это красота са­модовлеющая, от многого в жизни уходящая, порой как бы свободная от добра, порой изменяющая правде-истине. Это красота, подверженная искушениям и соблазнам, рожден­ная теряющей веру душой.

Поэтическая натура героини летит над миром на крыль­ях музыки. Лариса прекрасно поет, играет на фортепиано, гитара звучит в ее руках. Своим искусством она способна тронуть на мгновение черствые сердца миллионщиков и дельцов. Лариса — значимое имя: в переводе с греческого это чайка. Мечтательная и артистичная, она склонна не за­мечать, не видеть в людях пошлых сторон, она восприни­мает мир глазами героини романса и хочет жить и действо­вать в соответствии с ним. Она впервые появляется на сцене с тяжким грузом горького разочарования. Еще не из­жита в душе драма первого любовного увлечения Парато­вым, еще не сошла с лица краска стыда от того скандала, который случился в их доме при попустительстве жадной до денег матери. Теперь Лариса чуждается общества. Она сидит одиноко на скамье у чугунной решетки и смотрит в заволжские дали. Ей хочется тишины и покоя, теплого се­мейного гнезда, сердечной ласки и участия.

А в это время ее жених Карандышев, оставив невесту в одиночестве, величается перед Вожеватовым и Кнуровым, не замечая их иронии, их отношения к нему как к клоу­ну, шуту. Так жалок он в своих потугах стать на одну но­гу с ними! И первый разговор Ларисы с Карандышевым наглядно обнажает пропасть, глухую стену непонимания, почти полное несовпадение их душевных состояний и да­же отсутствие желания понять друг друга. Ларисе хочется скорее оставить эту жизнь, которая испепелила душу и принесла ей столько горя. Но Карандышев глух к ее мольбе.

Самолюбием и тщеславием пропитаны все поры бряхи-мовского общества от богатых до бедных его слоев. «Само­любие! — бросает Лариса упрек Карандышеву. — Вы толь­ко о себе. Все себя любят! Когда же меня-то будет любить кто-нибудь? Доведете вы меня до погибели».

Но ведь и Карандышев упрекает Ларису «сквозь слезы»: «Пожалейте вы меня хоть сколько-нибудь! Пусть хоть по­сторонние-то думают, что вы любите меня, что выбор ваш был свободен». Надо бы и ей быть осторожнее: разве она не видит, что положение Карандышева не менее драматич­но, чем ее, разве она не знает, как его унижали и третировали, как выставляли и выставляют шутом на глазах у всего «блестящего общества»?

Приезд Паратова выводит Ларису в последний раз из глубочайшего разочарования и рождает в ее душе послед­нюю вспышку надежды и веры в искреннюю, безоглядную и возвышенную любовь. Как человек талантливый и ода­ренный, она склонна заблуждаться и ошибаться в людях, приписывать им достоинства, которых нет, или преувели­чивать добрые качества их душ, не замечая или обходя все слабости. Для нее существует только мир чистых страстей, бескорыстной любви и очарования.

Паратов, судовладелец и блестящий барин, не случайно кажется Ларисе идеалом мужчины. Есть в нем нечто, отли­чающее его от купеческого окружения. Соблазняясь Лари­сой вновь, во второй свой приезд в Бряхимов, Паратов го­ворит: «Погодите, погодите винить меня! Я еще не совсем опошлился, не совсем огрубел; во мне врожденного торгаше­ства нет; благородные чувства еще шевелятся в душе моей». В глазах Ларисы Паратов — человек широкой души и щед­рого сердца, в порыве искреннего увлечения готовый поста­вить на карту не только чужую, но и свою жизнь.

Достоевский в «Братьях Карамазовых» отметит пара­доксальную широту современного человека, в котором вы­сочайший идеал уживается с величайшим безобразием. Ду­шевные взлеты Паратова завершаются торжеством трезвой прозы и делового расчета. Обращаясь к Кнурову, он заяв­ляет: «У меня, Мокий Парменыч, ничего заветного нет; найду выгоду, так все продам, что угодно». Речь идет о па­роходе «Ласточка». Но так же, как с «Ласточкой», он по­ступает и с Ларисой: оставляет ее ради выгоды (женитьбы на миллионе), губит ради легкомысленного удовольствия.

В случившейся трагедии виновата и Лариса, в своем ду­шевном парении плохо чувствующая людей. Ведь в обще­нии с Паратовым она слышит только то, что хочет от не­го услышать, и не замечает того, что, казалось бы, должно ее насторожить. Так, Паратов говорит: «Уступить вас я мо­гу, я должен по обстоятельствам»; «Я вас целый год не слыхал, да, вероятно, и не услышу уж более». Наконец, он откровенно сетует: «На что я променял вас». Но Лари­са слышит лишь то, что ей нужно сейчас: он ее любит, вновь ею увлечен. И когда, обольстив Ларису, Паратов ухо­дит, он действительно субъективно честен, а упрек Лари­сы: «Что же вы молчали? Безбожно, безбожно!» — проле­тает мимо цели. Паратов не молчал, но Лариса слушала его по-своему. Обманутым оказался не только Каранды-шев, жестоко обманулась и сама Лариса. В отчаянии она хочет броситься в Волгу или вниз с крутого волжского бе­рега, но какая-то сила останавливает ее.

Нет, Лариса не Катерина, у которой вера в единство добра, правды и красоты питала цельность и решитель­ность характера. «Расставаться с жизнью совсем не так рросто, как я думала. Вот и нет сил!» И в сознании ее Ьдруг пробегает только что сделанное Кнуровым предложе­ние стать богатой содержанкой: «Кнуров... роскошь, блеск...» Несмотря на видимое отталкивание от соблазна, ОН не возмущает, не пробуждает в ней бунта оскорбленных женских чувств. «Разврат... ох, нет... Просто решимости не имею. Жалкая слабость: жить, хоть как-нибудь, да жить...» Это нравственное безволие и бесчувствие, конеч­но, Ларису не украшает.

И лишь Карандышев выводит ее из оцепенения, бросая ей в лицо горькие, обидные, но справедливые слова: «Уж вы слишком невзыскательны. Кнуров и Вожеватов мечут жребий, кому вы достанетесь, играют в орлянку — и это не оскорбление? Хороши ваши приятели! Какое уважение к вам! Они не смотрят на вас, как на женщину, как на че­ловека, — человек сам располагает своей судьбой; они смотрят на вас, как на вещь».

Но даже после этих слов, звонких, как пощечина, «про­зрение» Ларисы очень противоречиво. Оно напоминает зна­менитый бунт Настасьи Филипповны из романа Достоев­ского «Идиот», в основе которого лежат гордые и самолю­бивые чувства пренебрежения к порицанию: вы считаете меня вещью, вы мною пренебрегаете, а я презираю ваше пренебрежение и действительно стану вещью, да еще ка­кой дорогой! Здесь очень важно понять психологическую подоплеку цинических слов глубоко оскорбленной героини и не принять их за чистую монету, не увидеть в них пря­мой смысл. Поздний Островский обращается к людям, тип которых станет характерным для эпохи Чехова. Это люди психически неустойчивые, их мысли и чувства, их харак­теры не укладываются целиком и полностью в произноси­мые слова. За прямым смыслом слова возникает сложное «подводное течение», подтекст, иногда придающий слову обратное его прямому смыслу значение.

Когда в безумном порыве Карандышев хватает Ларису за руку и с алчностью собственника кричит: «Я беру вас, я ваш хозяин!» — Лариса брезгливо отталкивает его: «О, нет! Каждой вещи своя цена есть... Ха, ха, ха... я слиш­ком дорога для вас». И только после запоздалого каранды-шевского «я вас люблю, люблю» душа Ларисы начинает оттаивать: «Лжете. Я любви искала и не нашла. На меня смотрели и смотрят, как на забаву... А ведь так жить хо­лодно. Я не виновата, я искала любви и не нашла... ее нет на свете... нечего и искать. Я не нашла любви, так буду искать золота. Подите, вашей я быть не могу».

   Выстрел Карандышева как бы завершает это возвраще­ние: «Милый мой, какое благодеяние вы для меня сдела­ли! Пистолет сюда, сюда на стол! Это я сама... сама... Ах, какое благодеяние». В нерасчетливом поступке Каранды­шева она находит проявление живого чувства и умирает со словами христианского прощения на устах: «Я не хочу ме­шать никому! Живите, живите все! Вам надо жить, а мне надо... умереть... Я ни на кого не жалуюсь, ни на кого не обижаюсь... вы все хорошие люди... я вас всех... всех люблю».

Пожалуй, в «Бесприданнице» только этот финал и на­поминает о вечных христианских ценностях жизни, так безбожно попиравшихся буквально всеми героями драмы: «Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и нена­видь врага твоего (Лев.  19: 18). А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благот­ворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и доб­рыми и посылает дождь на праведных и неправедных» (Мф.  5:  43—45).  Последние слова Ларисы полны безгра­ничного христианского сострадания, всепрощения, любви и милосердия, связанного с осознанием героиней и своей и всеобщей виновности, породившей  «стужу людских сер­дец». И не горький цинизм, а сознание спасительной силы христианской любви звучит в прощальных словах Ларисы. Поздний Островский приходит к мысли, что все мирское зло в современной России связано с глубоким религиозным кризисом, охватившим ее от корней до вершин.

Нельзя не обратить внимания на особую роль в компо­зиционной иерархии драмы провинциального актера Арка­дия Счастливцева (Робинзона). Трагическая судьба талан­та, связанная с темой Ларисы, в сюжетной линии Робинзо­на предстает в комически сниженном варианте. Но имен­но наличие в «Бесприданнице» комедийного «дна» дает чи­тателю и зрителю ощущение той трагической высоты, до которой поднимается в финале Лариса.

В образе Робинзона Островский изображает те разруши­тельные последствия, к которым приводит талантливого человека общение с «кружками праздной, богатой и не сов­сем нравственной молодежи», ищущей «артистов для того, чтобы разнообразить свои шумные удовольствия». Драма, которая предчувствуется Ларисой как трагическая возмож­ность («поиграете вы мной, изломаете и бросите»), в коме­дийном варианте с Робинзоном случается на каждом шагу. Вместе с тем между этими героями Островский подме­чает некоторое сходство — родовой признак талантливых натур. Подобно Ларисе, Робинзон доверчив и простодушен,  «хитрости» в нем тоже нет. В кульминации драмы парал­лельно друг другу совершаются два обмана: Ларисы — Па­ратовым и Робинзона — Вожеватовым. Лариса обманыва­ется в надежде на возвышенную любовь, Робинзон — в поездке на Всемирную выставку. Таким образом, ключевая в («Бесприданнице» тема гибели талантливой личности раскрывается в двух ее ипостасях: трагической и ко­мической.

Драма «Бесприданница» стала вершиной творчества Островского, произведением, в котором сошлись в удиви­тельно емком художественном синтезе мотивы и темы большинства пьес позднего периода. Во время работы над «Бесприданницей» Островскому пришлось решительно пе­ресмотреть отшлифованные в течение двух десятилетий приемы бытовой драмы, сложившиеся в процессе художе­ственного освоения старого купеческого мира, еще не по­рвавшего своих связей с народными традициями, с живым великорусским языком. Именно на почве этого патриар­хального мира сформировался талант Островского как «ре-алиста-слуховика», умеющего раскрывать характер героя в драме не только через действие и поступки, но и через речевую индивидуализацию, колоритный и яркий народный язык. Искусство речевой характеристики помогало Остров­скому преодолеть недостаток сценического движения в дра­ме, изображавшей относительно малоподвижный и консер­вативный бытовой уклад, с недоверием воспринимающий назревавшие в нем перемены.

В 1870-е годы, в связи с бурным и стремительным раз­витием в России пореформенного периода буржуазных от­ношений, патриархальный уклад жизни был взорван и вовлечен в процесс ускоренных и необратимых перемен. Купцы из мелких торговцев превратились в миллионщи­ков, потянулись к европейскому образованию, перехватили инициативу у разоряющихся дворян. Разрушились гра­ницы между сословиями еще недавно цветного и пестро­го русского общества. Патриархальная простота быта и нравов ушла в прошлое. Фольклор сменился класси­ческой литературой, народную песню вытеснил романс, язык новых купцов освободился от диалектной стихии и стал сближаться с нормами общеупотребительного литера­турного языка.

Купеческие характеры психологически усложнились, для их изображения потребовались новые драматургичес­кие приемы, которые как раз и находит Островский в «Бесприданнице», сознавая, что с нее начинается «новый сорт» его произведений. Не случайно в роли Ларисы про­славилась В. Ф. Комиссаржевская, которой суждено было сыграть потом Нину Заречную в «Чайке» А. П. Чехова. Поздний Островский создает драму, по психологической глубине уже предвосхищающую появление нового театра — театра Чехова.