Коробочка, к которой занес Чичикова случай, — полная противоположность маниловской мечтательности, парению в голубой пустоте. Это одна из тех «небольших помещиц, ко­торые плачутся на неурожаи, убытки и держат голову не­сколько набок, а между тем набирают понемногу деньжонок в пестрядевые мешочки, размещенные по ящикам комодов. В один мешочек отбирают всё целковики, в другой полтин­нички, в третий четвертачки, хотя с виду и кажется, будто бы в комоде ничего нет, кроме белья». Казалось бы, Коробоч­ка с куриной ограниченностью кругозора является полной противоположностью Чичикову с его авантюризмом и голо­вокружительной размашистостью задуманного предприятия.

Но сходство с нею у Чичикова есть, да и немалое. Не слу­чайно Гоголь обращается к описанию шкатулки Чичикова, и его описание показывает, что шкатулка эта напоминает «комод» Коробочки. Кажется, что в шкатулке Чичикова, как и в комоде Коробочки, ничего нет, кроме дорожных ве­щей. «Под верхним ящиком находится нижний, основное пространство которого занято кипами бумаг», но тут-то и притаился еще один, «маленький потаенный ящик для де­нег, выдвигавшийся незаметно сбоку шкатулки. Он всегда так поспешно выдвигался и задвигался в ту же минуту хо­зяином, что наверно нельзя сказать, сколько там было де­нег». Гений скопидомства, Коробочка тут же высоко оцени­вает чичиковский вариант ее «комода»: «Хорош: у тебя ящик, отец мой... Чай, в Москве купил его?»

«Дубиноголовая» Коробочка не так уж примитивна и проста, как это сперва может показаться. Исследователь «Мертвых душ» В. В. Федоров называет ее «союзником ав­тора против подлеца-приобретателя Чичикова». Почему? За­думаемся: что именно не принимает в авантюре Чичикова Коробочка? Главный аргумент героя в диалоге с ней — пол­ная непригодность покойников в хозяйстве — не имеет для Коробочки доказательной силы. «Уж это, точно, правда. Уж совсем ни на что не нужно; да ведь меня только и останав­ливает, что ведь они уже мертвые».

Коробочка сохраняет взгляд на мир как на нечто целост­ное,  пусть и на самом примитивном уровне.  Поэтому ей представляется, что форма оказывает обратное действие на содержание, и отсюда (из вполне здорового чувства целого) нелепое ее предположение, что Чичиков будет выкапывать купленных им мертвецов из земли.  На победоносном пути Чичикова к богатству, основанному на фикции, на исполь­зовании отчужденной от содержания формы  («ревизская сказка»), встает примитивное сознание «дубиноголовой» Ко­робочки,  в котором форма и содержание сохраняют свое единство. И Чичиков не может преодолеть пассивного сопро­тивления этого сознания. Не случайно на стене у Коробочки между картин, где были изображены птицы, висел портрет Кутузова!

Но самое интересное в том, что такое же сопротивление противоестественному отчуждению формы от содержания по­чувствует в своей душе и Чичиков, когда он начнет приво­дить в порядок купчие крепости на «мертвых душ». Вдруг эти души оживут и воскреснут в его воображении со своими яркими характерами, со своей индивидуальной судьбой!

Изображая характеры помещиков, Гоголь часто прибега­ет к обобщениям, завершающим портреты этих героев. Ма­нилова он сравнивает со слишком «умным министром». А о Коробочке говорит: «Впрочем, Чичиков напрасно сердился: иной и почтенный, и государственный даже человек, а на де­ле выходит совершенная Коробочка». Обобщения, ведущие к вершинам русского общества, придают характерам гоголевс­ких помещиков всероссийское, общенациональное звучание. Перед нами не частные лица, не герои романа или повести, а персонажи поэмы, типы национального масштаба.